Ирма Веп — самый синефильный сериал
Ирма Веп — уникальный мета-сиквел о том, как создаются великие произведения
Ремейки, перезагрузки, сиквелы, приквелы и тому подобное составляют большую часть того, что мы смотрим в наши дни. Есть не брать во внимание финансовый аспект, который всегда играет значительную часть в кино, то это связано с первым порыв творческого человека — вечным внутренним недовольством сделанным и желание тут же его переделать. Один такой любопытный опыт совершает французский режиссер Оливье Ассайас.
Он снял сериал по своему же фильму 1996 года с одноименным названием «Ирма Веп». Оригинальный проект возник в результате сотрудничества НВО и А24 и режиссера Ассайаса.
Ассайас, как бывший кинокритик, долгое время занимался осмыслением природы кино, пытаясь опытном путем ощутить, как реальность и фантазия смешиваются на съемочной площадке. Фильм 1996 года изображал наступивший кризис французского кино после невероятного всплеска, получившего название «Новая французская волна». Он рассказывал о хаотичной природе кино и кинопроизводства, об эго, неуверенности и амбициях творческих личностей. Это было передано через взгляд новичка и аутсайдера, которым стала гонконгская кинозвезда Мэгги Чунг в роли самой себя. Она приезжает в Париж, чтобы сыграть Ирму Веп.
В сюжете фильма и впоследствии сериала происходят съёмки французского немого сериала «Вампиры», снятого в 1916 году Луи Фейадом.
Старый сериал рассказывал о группе преступников, которые терроризировали Париж и называли себя вампирами. Журналист-сыщик Геранд преследует дьявольскую банду. У них есть своя женщина-вамп Ирма Веп. Ее играет Мюзидора, французская актриса немого кино, первая создавшая образ роковой красавицы на экране.
В современном сериале молодая американская актриса Мира Харберг(Алисия Викандер), довольно успешная, но несколько разочарованная тем, как развивается ее карьера. Поэтому она хватается за возможность сняться в артхаусном сериале известного режиссёра Рене Видаля(Венсан Макен) и отправляется во Францию на съемки «Вампиров». Она будет играть Ирму Веп, главную злодейку фильма. Для нее шьется черный мягкий комбинезон, когда она начинает носить его, то архетип проникает внутрь нее и дает невероятные возможности.
«Ирма Веп» — саморефлексия режиссера Ассайаса. Это движение мысли человека, включённого в процесс и занятого вечным поиском всем известных вопросов. Это часть сущности любого творца.
В современном мире есть какая-то недосказанность, неопределенность, как и куда развивается кино. Находясь внутри индустрии, он лишен абстрагированного взгляда на систему, поэтому прибегает к излюбленному приему «рассказ в рассказе» еще раз. Теперь Ассайас пересматривает свое собственное видение на более широком полотне, в совершенно другом медийном и временном ландшафте. Формат сериала позволяет охватить весь спектр проблем в кино и телевидении. Трудно найти тему, обойденную вниманием режиссера. Он где-то резюмирует, где-то повторяется, спорит, иронизирует, выражает недовольство утекающим временем, не упускает возможности поглумиться над голливудско-марвеловскими блокбастерами.
Ключевые персонажи из фильма 1996 года снова появляются, но теперь с гораздо более сложной предысторией и запутанными связями. Призраки терзают каждый кадр этого сериала.
Ассайас создаёт сложную мозаичную структуру, приближающуюся к реальности и сознанию, где уживаются немыслимое количество пересечений, вертикальных и горизонтальных, интертекстуальных. Они сплетены вместе в одном сложном действии, запараллелены в монтаже, сменяются в форматах и не сводимы в целое.
Кино может больше, чем реальность — вернуться в прошлое, изменить, начать сначала, пройти сквозь стены. Можно ли попытаться ответить на вопрос «Что такое кино» — магия, коммерция, техника и наука, игра или проекция нашего сознания, воображения. Почему мы так хватаемся за экран, беспощадно верим больше, чем своему опыту и реальности. Чем оно нас так завораживает? Взрослые серьезные люди собираются, наряжаются в костюмы и разыгрываю роли, порой рискуют жизнью, жестоко конфликтуя, теряя грань между вымыслом и собственными мыслями и реальностью. И все ради театра теней на экране.
Ассайас включается в дискурс об авторстве в кино, которое всегда приписывается режиссеру, как главному творцу, хотя в процессе задействована уйма народа от водителей до бухгалтеров, а съемки сериала представляют собой хаос. Несмотря на то, что его герой и альтер эго, невротик, принимающий антидепрессанты, который и до конца не преодолел детские травмы, развод и еще ворох проблем. Возвращение к старому кино своего рода психотерапия. Видалю сложно общаться с творческой командой, которая не понимает, просто выполняет обязанности.
Сериал опирается на абсурдность попыток найти творческое выражение в индустрии, которая находится под натиском инвесторов, студийных и корпоративных боссов, в состоянии постоянного переосмысления. Но именно создателю принадлежит возможность реализовать идею фильма-сериала, собрать хаос в целое. Это амбициозная и изнуряющая задача, оплаченная страхами, ужасом, мукой и одиночеством творца.
Сериал закольцован на первоисточнике — немом кино. Современники питаются тем, что было заложено первопроходцами. В сериале Рене Видаль, режиссер нового сериала о «вампирах», практически повторяет основные сюжетные сцены немого сериала. То, что нам(ныне живущим) кажется новым, авангардом, является результатом всей предшествующей культуры и частью кинематографической эволюции. В пятом эпизоде происходит ещё один интересный момент, когда так называемая культура отмены и современная повестка перекликается с пуританскими настроениями начала прошлого века Ирмы Веп 1916 года.
Сериал является ремейком ремейка, метаконструкцией. В нем отражается фильм 1996 года, который, как и сериал связан с источником фильмом 1916.
Зеркальность конструкции «текст в тексте» особенно подчеркивается в фильме чередующимся визуальным мышлением и перекрестными цитатами. Смысл ускользает в количестве отражение и его практически невозможно сформулировать. Размытие в ценностях, понятиях, в жанрах еще одна черта нашего времени. Видаль снимает сериал, но называет его большим многосерийным фильмом.
Михаил Ямпольский назвал экран антропологическим протезом для нашего сознания. Кино как продукт технического прогресса, помог нам свести в единый конструкт искусство и литературу и спроецировать на экран нашего наблюдателя, сидящего в голове. Эта метареальность представляет собой разрозненные, хаотичные пазлы, лоскуты, часто не связанные между собой, противоречащие друг другу, где воспоминания, знания, опыт сосуществуют с мечтами и фантазиями.
Сериал примиряет режиссера с индустрией, приводя к выводу о психотерапевтической природе кино и творчества. В последних эпизодах в уста персонажей вложено послание сериала. Кино способно изменять нас, не только зрителей, пассивно наблюдающих, но и преображать самих творцов, возвышая над обыденностью.
Так съемки сериала «Ирма Веп» залечивают раны, помогает осмыслить прошлую травму и то, что происходит с человеком в жизни сейчас, вдохновляет жить-творить, дарит надежду и оправдывает наше присутствие в мире.
Поддержите телеграм-канал Меню сериалов подпиской
Иллюстрации: imdb.com
